Филат искоса поглядывал на Красного: Нет, определенно в этом парне было какое-то особое обаяние. Может быть, такое ощущение возникало от той неистощимой веселости, которая, как шампанское из откупоренной бутылки, пенистым фонтаном било из его сверкающих глаз и широченной улыбки, не сползавшей с лица. Но одним веселым нравом его положительные качества не исчерпывались. Красный, хоть и обожал шумную гульбу – чтоб водка рекой и девки штабелями, – о деле никогда не забывал. Он крепко держал все ниточки санкт-петербургского криминального бизнеса и вовремя умел одну дернуть, другую чуть отпустить, чтобы все колеса сложной машины исправно крутились. Но и этого ему было мало. Красный любил посмотреть на все собственными глазами и на протяжении ночи, в сопровождении одного ли двух молодцов, объезжал свои владения в Питере. В баре на Невском он выпивал рюмку-другую финской водки, потом мчался в порт, проверял там, как идет разгрузка каких-нибудь контейнеров с бельгийскими курами, потом ехал еще куда-то – и так до самого утра. Люди из окружения Красного полагали, что он не спал совсем. Потому что днем он точно так же разъезжал по городу: встречался с людьми, выступал в качестве третейского судьи, а то самолично отправлялся на «стрелку», чтобы учинить правду Смотрящего Санкт-Петербурга прозвали Красным совсем не за цвет лица и не за убеждения, какими когда-то славился «город трех революций». Он был по-мужски красив, и можно было предположить, что кликуха ему досталась за голливудскую внешность. Под два метра ростом, широк плечами и душой, обаятелен, а белозубой улыбкой доводил многих барышень до экстаза. Все знали, что Красный не брезговал проститутками с Невского проспекта, и те окрестили его «Железный Феликс» за то, что он мог напрячь на ночь с пяток путан. Бурная жизнь никак не отражалась на его гладком лице – ни морщин тебе, ни мешков под глазами, – как результат нехороших излишеств, а наоборот, лицо его все более свежело и сам он напоминал крепкую осеннюю репу.

В миру его звали Алексей Краснов, именно от фамилии он и получил свое погоняло. Но так его называли редко, куда чаще можно было услышать панибратское Леха. Место смотрящего он занимал всего-то полгода, это был тот редкий случай, когда он стал вором, даже не перешагнув порога камеры, хотя судимость у него была. Лет пять назад он крепко прижал в подворотне девицу, которая, освободившись из его крепких лап, поспешила нацарапать заявление в милицию. И только ушлый адвокат Лехи Краснова убедил судей, что интимная близость имела место по взаимному согласию. Возможно, познакомиться со всеми прелестями тюремной экзотики Леше помешали щедрые дары, которые слуги Фемиды получили от него в ходе разбирательства.

– Все-таки ты наш гость, Филат, – улыбался Красный, – и я вот что хочу тебе предложить для начала – культурную программу!

– Вы что тут, всех гостей культурной программой кормите? – поморщился Филат. – Я бы с дороги соснул…

– Не всех, знаешь ли, а только избранных, – строго возразил Красный. – А потом, негоже питерцам в грязь харей ударять. Если я к тебе в Москву завалюсь, неужели ты меня в гостиницу сразу потащишь? Рванем в казино. Побросаем фишек, потом посидим в ресторане, а там возьмем по паре телок и поедем дальше резвиться. И учти – соснуть тебе сегодня вряд ли удастся, мои девки тебе покоя не дадут!

Филат улыбнулся. Вот сучонок – знает, где больная мозоль…

– Лады – договорились!

– Поедем в моем «мерсе»? – ненавязчиво поинтересовался Леха.

Филат покачал головой.

– Не хочу своих ребят без работы оставлять.

– Ну смотри, тогда поезжай за нами и не отставай, – блеснул жизнерадостной улыбкой смотрящий.

Красный поднял руку – отмашка была замечена мгновенно. Парни повернулись и неторопливо направились к «ауди». Один из них как бы невзначай оглянулся.

Безразличия в его взгляде было ровно столько, сколько можно обнаружить в глазах оскалившегося волка. Профессионалы, ничего не скажешь, обучены даже достойно ретироваться. Интересно, в каких академиях учат подобному мастерству?

Можно было не сомневаться, что в случае малейшей опасности пацаны развернутся одновременно, сжимая в руках по скорострельному пистолету, и откроют стрельбу почище, чем в каком-нибудь полицейском боевике.

Напряжение не ушло даже после того, как джип, сердито зарычав, лихо тронулся с места, едва не протаранив массивным бампером хилый «жигуленок», который метнулся в сторону с проворностью карася, узревшего зубастую щуку.

Филат без конца ловил себя на том, что крепко сжимает ладони в кулаки. Усилием воли он заставлял себя расслабиться, но стоило ему забыться, как пальцы вновь начинали терзать кожаную обивку сиденья.

Странную все-таки встречу приготовил ему Красный! Филат не мог позволить себе попасться на удочку Острящего. Вопреки его обезоруживающей белозубой улыбке, он легко менял настроение, а если впадал в ярость, то был способен даже столичного гостя, посланца сходняка, затолкать живьем в чрево мусоровоза и свезти к городскому крематорию… С этими бывшим бандитами-отморозками лучше всегда держаться настой роже. И парочка гранат в загашнике никогда не покажутся лишними.

– Не отставай! – бросил Филат. Глеб едва качнул головой и врубил по газам.

Глава 7

«Мерседес» мчался резво, заставляя попутные машины прижиматься вправо.

Даже юркие джипы, проявляя чудеса маневренности, освобождали скоростную полосу В эти минуты «мерседес» напоминал голодную акулу, что врезалась на полной скорости в косяк макрели и наделала ужасный переполох. Холеный лимузин расчищал путь, и джип, ведомый Глебом, двигался в ее фарватере.

Незаметно добрались до Питера и остановились у небольшого особнячка времен Екатерины Великой. Дом ничем не отличался от прочих построек русского классицизма, расположившихся на набережной Невы. Те же внушительные фасады с лепниной и с помпезным широким входом, украшенные фигурами обнаженных мужчин, в которых без труда угадывались герои греческих мифов. С реки тянуло свежестью, а тучи висели так низко, что и впрямь казалось: без помощи плечистых атлантов эту свинцовую тяжесть не удержать. Над тяжелой дубовой дверью весело сверкали неоновые буквы:

Под неоновой вывеской у дверей прогуливались два молодца со скучающими лицами. Они бегло оглядывали случайных прохожих, спешащих мимо закрытой двери казино, и задерживали свое внимание только на тех кто приближался к этой двери с намерением войти внутрь.

Дело в том, что на четвертом этаже особняка, в небольшой зале, шла крупная игра. Здесь собирались игроки высшей категории, так сказать, элитная покерная лига, попасть в которую было весьма непросто: путь игрока в этот зал был не менее труден, чем у футбольной команды высшего дивизиона, выбивающейся в финал розыгрыша Кубка чемпионов. Едва ли не каждый катала постигал азы своего ремесла с раннего детства, проигрывая в подворотне рублишко, пожалованный любимой бабушкой на мороженое. Потом некоторые из них, по мере взросления, дотягивали до игр районного масштаба, где ставки были не в пример выше. А потом только единицы, к которым благоволила фортуна, могли пробиться в высший эшелон.

Как правило, это были весьма состоятельные люди, имеющие за спиной многолетний картежный опыт и сколотившие немалый капиталец, так что при крупной игре им не надо было ставить на кон старенький «москвичек» или комнатку в коммуналке – им верили на слово, потому что у этих игроков имелись миллионные счета в европейских банках, виллы на островах Средиземного моря и серебристые «ягуары» в зимних гаражах на побережье Финского залива. Здесь собирались игроки высочайшего класса, которые чувствовали карты подушечками пальцев и умели так стасовать только что распечатанную колоду, что в пять движений кисти возвращали колоде первоначальный порядок карт. И каждый приходящий сюда знал, что, если ловкость искусных рук помогала сорвать грязный выигрыш, на лестнице удачливого шулера поджидают три мускулистых молодца, готовых накинуть ему шелковую удавку на шею.